| |||
|
[НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ]
Я наблюдатель, наблюдатель глухих дворов, узких подворотен, пропахнувших мочой подъездов. Мое время ночь, время туманной серой мглы, прорезанной тусклым светом редких фонарей, время, когда город засыпает в неясной надежде, что день когда-нибудь все-таки наступит.
Встреча Нового Года проходила, как всегда, без всякого сценария. Я живу один. Проводив часов в семь подругу до дому, сославшуюся на желание провести вечер в кругу семьи и прочих близких ей людей, принял душ, приготовил скромный ужин обжоры, и, часов в десять, сел за стол в неясной надежде провести спокойный вечер, посмотреть по телевизору поздравительный треп высших представителей власти, впасть в экстаз от нового гимна, а затем, включить по видео забавный фильмец типа «Разнузданные старшеклассницы» или «Мальчишеские забавы» и, подрочив от всего этого, лечь спать. Но не тут то было. В десять тридцать я открыл, что у меня когда-то была жена. На самом деле это было полной правдой, хотя два года назад она сбежала с сантехником, предварительно успев перетрахать нескольких моих знакомых и заразить их триппером, что несказанно потешило мое уязвленное самолюбие. Представьте, какой конфуз, а ведь некоторые из них были женаты. Она нарисовалась в проеме двери с какой-то долговязой девицей изможденно-конского вида. Поинтересовавшись как мои дела, и, можно ли войти, она заняла место в кресле, и, усадив долговязую на колени, заявила: - А у тебя ничего тут. Знаешь, я сейчас дружу только с женщинами, так что у нас с тобой вряд ли что-то состыкуется сегодня. - Я ответил, что очень уважаю ее новый образ мыслей, и что не очень-то и хотелось. Последнее было абсолютной правдой. Долговязая выдала неожиданно басисто: - Все мужики дерьмо – и запустила руку моей бывшей в промежность или куда-то в том направлении. Предложив поставить чайник, я удалился на кухню, позволив девчушкам слегка порезвиться, предварительно включив скрытую камеру, тем самым, оправдывая мнение долговязой. Кино получилось довольно веселенькое, Пафнутьичу точно должно понравится. Примерно, минут через пятнадцать, после того как вскипевший чайник облевал кипятком плиту, в сторону ванной прошлепала слегка раздрызганная долговязая. Когда я с чашкой кофе прошел в комнату, жена уже успела принять более менее опрятный вид и с интересом рассматривала сушеную голову обезьяны, которую мне подарил приятель, недавно вернувшийся откуда-то из дальнего плавания. - Какое варварство, убивать невинных животных – сочувственно вымолвила она – ведь они ничего плохого нам не сделали, кстати, что это за вид. Я пожал плечами, откуда мне знать? Хотя с ее высказываниями я был частично согласен. Эта макака не сделала мне ничего плохого, разве что, то, что от нее осталось, приходилось периодически посыпать нафталином, чтобы не завелась моль и прочие насекомые. Признаюсь, что на ее месте я с удовольствием выставил бы головы некоторых моих знакомых. Пригласив жену за стол и достав из холодильника запотевшую бутыль «Столичной», я включил телевизор. Показывали то же самое. Что и всегда. Где-то, что-то рвануло, где-то кто-то бастовал, кого-то поливали дерьмом. По другим программам показывали дежурные комедии, настолько потасканные, что даже упоминание о них вызывало чувство, похожее на тоску по потерянной девственности, какой-то батюшка развлекал население страны гнусными проповедями, а корреспонденты наперебой рассказывали душещипательные истории об альтруизме и жертвенности современных меценатов. Приближалась заветная полночь, страна жрала, бухала, и тащилась от застарелых напевов. Мы уже пропустили по одной, я нашлепал салат в три тарелки, а долговязая все не появлялась. Я зашел в туалет проверить, не случилось ли чего. Долговязая сидела на толчке вся красная от натуги и ковырялась в носу. - Чего уставился, не видишь, я сру? – просипела она. - Что, не очень-то получается – посочувствовал я. - Катись отсюда – Несмотря на ее грубость, я все-таки проявил акт гуманизма и принес ей стакан водки и тарелку салата. За окном забухало салютом, по телевизору зазвучали вдохновенные речи, хлопнуло шампанское, пробили куранты, жена слегка подвыпивши проорала у моего уха «Ура!», долговязая что-то подвыла из сортира. Наступил новый год. Моя бывшая расслабившись развалилась в кресле, ее юбка задралась, явив моему взору слегка прыщавые половые губы. По всей видимости, трусы она забыла где-то по дороге. - Слушай, что там с твой партнершей приключилось? – спросил я, оторвавшись от созерцания – Это у нее хобби такое, встречать праздник на толчке. - Глаза жены, слегка затуманенные алкоголем, к тому времени мы уже ополовинили бутылку водки, смешав ее с бутылкой шампанского, затуманились еще больше. - Это печальная история – промолвила она – Она жертва, когда ей было девять лет, ее изнасиловал в задницу ротвеллер, она тогда играла в песочнице и наклонилась чтобы сделать куличик, а он наскочил сзади. Ротвеллера задержал наряд милиции, хотели привлечь к ответственности хозяина за подстрекательство к насильственным действиям, но тот оказался импотентом и, понятное дело, сексом даже не интересовался. - - Да ну – сказал я с сомнением – Никогда не слышал, чтобы собаки вытворяли такое с людьми. Их должны были занести в книгу рекордов Гиннеса за чудеса дрессировки - Моя буйная фантазия сразу нарисовала картину, как специально обученные служебные собаки врываются в неприятельские города или разгоняют демонстрации феминисток, сея панику и деморализуя развратом. - Да хозяин здесь ни при чем, это его жена приучила заменять ей мужа - - Однако, какая верность, заметил я – Она не бросила мужа в угоду похоти, а нашла силы и возможности оставаться с ним до конца, хотя и несколько нетрадиционным способом. - - Если это камень в мой огород, - парировала жена – то ты явно ничего не добился, впрочем, у нас была только болонка женского пола, что явно не совсем подходит для этих целей. - Я не стал спорить и налил еще по одной, мы выпили за здоровье всех теток на свете, и, чтобы долговязая скорее просралась. Зазвонил телефон, звонила безвременно слинявшая подруга. Она поздравила меня с Новым годом и поинтересовалась, не скучаю ли я. Я ответил, что мне некогда скучать и, что у меня в гостях дамы, одна из которых пытается окакаться - Ну, и дурак - прозвучало в трубке перед сигналом отбоя, ну почему мне никогда не верят, когда я говорю правду, и верят, когда я обманываю. Я перезвонил, извинился за глупую шутку, чем смягчил ее сердце и договорился о встрече после дежурства. Только я пристроился у стола в надежде укусить утиную ногу, как раздался новый звонок. Звонил один из числа тех моих знакомых, чью голову я с удовольствием поставил бы рядом с обезьяньей, и заявил, что заедет ко мне через час с двумя девицами и всем будет весело. Когда я вновь попытался усесться за стол, в сортире что-то упало. Заглянув туда, я увидел, что долговязая с посиневшим лицом без трусов валяется на полу, а из ее весьма неплохой задницы торчит какашка. Осмотрев тело, и не обнаружив признаков жизни, я слегка озадачился. Очевидно, я был не очень искренен, когда желал ей здоровья. В проеме двери нарисовалась мигом протрезвевшая жена: - Что с ней? - - По-моему, она окочурилась от натуги. - - Какой ты бессердечный! – разрыдалась жена, - И чего теперь делать-то – - Надо подумать – неуверенно произнес я. - Ты всегда только и делаешь, что думаешь – жена была готова впасть в истерику – Идиот проклятый. - Чтобы привести ее в чувство, я врезал ей по заднице колотушкой для выбивания ковров. Она взвыла как раненная гиена, но слегка успокоилась и запустила мне в голову освежителем воздуха. - Ну что, обмен любезностями закончен? – поинтересовался я: - Займемся делом. - Сначала я выковырял вилкой дерьмо из задницы долговязой и натянул на нее трусы со штанами. Пиписька ее была еще влажной и теплой, что разбудило во мне странные желания, однако, это было совсем не ко времени, и потом, учитывая ориентацию долговязой, кощунственно. Кое-как перетащив тело в комнату, я разместил его в кресле, где недавно сидела жена. Мы уселись на кровать и уставились на долговязую, которой наше разглядывание было полностью до фени. - Знаешь, о покойниках либо хорошо, либо ничего – почему-то шепотом сказала жена: - Но в последнее время у нас с ней что-то не ладилось, однако, мне будет ее не хватать. - - Если тебя это утешит – так же шепотом вторил ей я: - Я записал ваши давешние развлечения на видео. Это очень символично, последний секс в Старом году и последний секс в ее жизни. - - Ты сволочь – вяло промямлила она – Чего делать то будем? - Решение пришло ко мне внезапно. – Кто-нибудь знает, что вы здесь? – - Да нет, мы случайно зашли, хотели в бар для неформалов, да бабки вышли. – - Собирайся – коротко кинул я, и, кое-как напялив на долговязую все ее шмотье, направился к двери. - Вытащим ее на улицу и где-нибудь оставим на скамеечке, ей то все равно. – - Возражения не принимаются – я пресек слабые попытки сопротивления жены. Мой удачный план чуть было не сорвался. Когда мы выходили из подъезда, нам на встречу, заплетаясь, нарисовался участковый Букин. Однако видимо, ему было так тяжко. Что окружающий мир казался полным безмятежности и спокойствия. – С н-наступившим – выдавил он вместе с тяжким перегаром дешевой водки. – Я заг - ну чуть п-попо-же.- (Вот еще один претендент на сходство с обезьяной). - Заходите, заходите – испуганно слюбезничала жена. Букин, с трудом вписавшись в дверной проем, прошелестел к лифту. Мы оставили долговязую в соседнем дворе рядом с лифтом, что было опять-таки очень символично, немного посидели рядом с усопшей, я сунул ей в руки пустую пивную бутылку, жена, хлюпнув носом, чмокнула ее в щечку, ох уж мне эти ле6йсбийские нежности, и мы поплелись домой. В лифте плескалась свежая лужица мочи, будя все застарелые запахи, присущие этому механизму. У моей двери, привалившись к щитку освещения, стоял с закатившимися глазками Букин. При нашем появлении он слегка приободрился: - П- приглашали? Ну, я з-зайду!- - А жена вас не заждалась? – как можно более вежливо осведомился я. - И детишки, наверно, тоже? – попробовала подыграть мне жена. Букин попытался глубоко задуматься или просто сделал вид. – Я не на долго, по-соседски. - Мы уселись в комнате, я принес из сортира тарелку с салатом и непочатый стакан долговязой и поставил перед участковым, правда, предварительно мне пришлось потрудиться над дизайном блюда, тщательно перемешав попавшую в него большую зеленую соплю и осыпавшуюся тушь для ресниц долговязой. - За закон и порядок в стране! – попытался соригинальничать с тостом Букин, мы лениво его поддержали. По телевизору выступал какой-то гомик с пожеланиями счастья в новом году всем геем и лесбиянкам и за принятие новых законов. Не знаю, насколько это было приятно жене, но виду она не показала, однако, Букина это страшно возмутило: - Это просто гавно какое-то, неужели мы трахаться нормально разучились? – На это я заметил, что разучились далеко не все, жена сделала непроницаемое лицо. - Вот смотрю я на вас, глаза радуются, нормальные мужики – разглагольствовал Букин, прихлебывая из стакана и закусывая салатом с соплями и тушью. – История у нас случилась тут одна – продолжал участковый – Девицу изнасиловали. С виду вроде бы нормальная, в институте учится, да только с ней было что-то не так. С парнями не общалась, шлялась все с какой-то подругой, шуры-муры водила. Короче, как-то подстерегли ее пара парней в подъезде, ну и поразвлеклись с ней вдоволь. Вот номер-то. Короче, заявление в милицию и все такое. Следствие. – - Ну и как, нашли? – удрученно спросила жена. - Да, в принципе, чего их искать-то, найти не проблема, да кто заявлением извращенки заниматься будет? – Чаша терпения моей бывшей переполнилась, и она легким аллюром скрылась на кухне. - Что это с ней? – озадачился Букин. - Это бывает – доверительно прошептал я – Этот салат вызывает у нее, ну…, в общем, Участковый, понимающе хмыкнув, немного поругал олигархов, прошелся по проблеме бездомных кошек, обосравших весь наш подъезд. По мере углубления в эти темы, он все больше икал и соловел. Я отправился на кухню проверить состояние дел экс спутницы жизни. Она курила и глубокомысленно рассматривала ночной пейзаж за окном. Пейзаж периодически разнообразился вспышками фейерверков и фарами проезжающих машин. На минуту на меня нашло помутнение рассудка: мне захотелось положить руку жене на плечо и сказать ей что-то очень хорошее, мысленно подняться над ночным городом, выше и выше, и увидеть внизу переливы огней желтых, белых, красных, обозначающих потоки машин, окна квартир, фонари улиц и проспектов, увидеть границу города, вырезанную объездными дорогами и темными пятнами лесов, а далее, где-то у самого горизонта, отсветы других городов и сел, над которыми раскинулась та же тьма с выщерблинами озябших звезд. Помутнение прошло, и я ущипнул жену за задницу. – Пошли в комнату, чего тут стоять то, он же не нарочно затронул твои идеалы, откуда ему знать. – На жену, видно, тоже нашло помутнение, и она, зачем-то чмокнув меня в щеку, согласно кивнула. Букин сидел в кресле и не шевелился. Жена испуганно посмотрела на меня, и я, чтобы рассеять ее и свои опасения, осмотрел участкового. Тот был мертвецки пьян, что, по мнению ряда новоявленных оккультистов, предполагало нахождение в иной реальности. Признаюсь, что в первую минуту мне пришла в голову шальная мысль, о том, что Букин отправился на поиски долговязой в мир иной. Было бы довольно затруднительно избавится еще и от тела представителя власти, хотя, вероятно, в обнимку с долговязой у песочницы они бы смотрелись. Кое-как оттащив Букина на его этаж и усадив возле двери лифта, я наконец-то уселся за стол. Мы достали еще одну бутылку водки, чокнулись, предварительно произнеся по поводу этого акта какую-то дежурную пошлость, закусили все тем же салатом, только без соплей, и частями утиного тела. - А что приключилось с твоим сантехником – как бы вскользь поинтересовался я. Жена всхлипнула, видно ее глаза сегодня были, явно, на мокром месте. (Кстати, я , то ли под воздействием водки, то ли еще по какой неизвестной мне причине был бы совсем не прочь кое-чем покопошиться у нее в этом самом мокром месте). - Он погиб исполняя свой долг – - Жаль – сказал я, пытаясь казаться искренним – Его что, в канализацию затянуло? – - Примерно так и было – вполне серьезно ответила бывшая супруга. - Однажды, когда они работали на объекте, поступил срочный вызов. В доме по соседству, в подвале, прорвало канализацию. И там, среди дерьма, как назло, оказалась старушка, которая по недомыслию спустилась туда на поиски своей кошки. Никто не решался спуститься в подвал из-за сильной вони и газов. Только он один решительно бросился на помошь. Он нашел ее в дальнем углу подвала, сидящей по пояс в испражнениях. Старушка, подумав что он из живодерни и очень похож на ее почившего мужа генерала, огрела его по голове обрезком трубы. Он упал лицом в гавно и захлебнулся… - жена разрыдалась. - Ну а старушку то спасли? – спросил я, когда она немного успокоилась, хлебнув водки из стакана. - Да нет, старушка, выбираясь из подвала, споткнулась о его тело и, трахнувшись башкой о бетонный столб, окачурилась.- - Ну а кошку хотя бы достали? – - Да нет, оказывается, что старушка страдала склерозом и подзабыла, что кошку неделю назад переехал мусоровоз, слегка ее расплющив. Ему дали медаль за храбрость, посмертно. – жена, окончательно разрыдавшись пошла в ванную вычищать из носа сопли и поправлять штукатурку на лице. По сути дела, этот случай подтверждал мое суждение, что дурацкий героизм всегда был в почете у народных масс. Интересно, расстроилась бы она, если бы я по пьяне утонул в унитазе, и дали бы мне за это медаль. Мои размышления о почестях и регалиях прервал вопль из-за окна. Я подумал, уж не Дракула ли пожаловал на мою вечеринку без приглашения. С ним это бывало, особенно, после того как он посещал голубятни, голубиная кровь его окрыляла. Однако Дракулой за окном и не пахло, пахло совсем по-иному, это был спирта, смешанный с запахом дерьма. За окном, держась за подоконник, висел мой сосед сверху, от испуга протрезвевший и обосравшийся. Он имел довольно гнусную привычку заливать мой потолок разными жидкостями. - Помоги мне – натужно просипел он. - Будешь еще мне портить квартирку? – участливо поинтересовался я. - Нет, никогда – выдавил он. - Думаю что не будешь – резонно заметил я и закрыл окно на защелку. Он еще немного повисел, ритмично покачиваясь и подвывая, а затем, плавно скользнув вниз, в соответствии с законом ньютона, растворился в темноте. Я не опасался, что он кому-нибудь пожалуется на мою нечуткость, ведь моя квартира располагалась на двенадцатом этаже. - Что это было? – спросила моя бывшая, вылезая из ванной при полном параде. - Да так, ничего особенного, заседание государственной думы по телевизору показывали. – За окном звуки жизнедеятельности населения становились все тише, гармонию нарушал лишь топот копыт жены соседа по потолку и подвывание скорой помощи где-то внизу, некстати прибывшей довольно оперативно. Звонок в дверь прозвучал неожиданно не вовремя, когда я пытался прощупать правую сиську медленно впадающей в спячку жены. Мой знакомый нарисовался в обществе полиэтиленового пакета, в котором что-то булькало и звякало, и двух дам, наружности, соответствующим стандартам Центрального рынка, впрочем, одна из них вполне могла получить титул «Мисс Главная Подворотня», в силу того чтобыла еще не очень потаскана и не очень страшна. «Мисс Главная Подворотня» была мне представлена как Кристина, вторую зачем-то звали Алиной. Дамы продефилировали в комнату, будить задремавшую супругу, а мы занялись разбором пакета на кухне. - Ты где выкопал эти сокровища – спросил я – Кстати, когда они последний раз мылись? – - Вечно ты недоволен – обиделся знакомый – Это мои сотрудницы по работе с VIP клиентами, их они вполне устраивают. – - Что, ваша контора занимается элитным досугом бомжей? – - Не вредничай, если бы я знал что ты с дамой, то от одной избавился где-нибудь по дороге. Алина все равно периодически падала. – - Знаешь, ты, в принципе, прав, что захватил вторую, дело в том, что то, что сидит у меня в комнате не совсем женщина, то есть ее трудно использовать по прямому назначению в силу неправильных пристрастий. – Мы втихаря приняли по двести «Столичной» и закусили куском колбасы. - Ну и чем же вы тут занимались? – поинтересовался подозрительно мой гость – Вспоминали о потерянной девственности? – - И это было – согласился я – В общем скучать времени не было, да еще тут сосед из окна навернулся. – - Да, это беда – задумчиво произнес знакомый. - Не говори – подтвердил я с поддельной скорбью – Ладно, пошли дам развлекать, а то они с тоски займутся чем-нибудь не тем. В комнате царила неестественная для сегодняшнего вечера идилия. Дамы о чем то трепались под аккомпанемент какого-то шоу. Кристина с Алиной расположились на диване, достаточно нескромно выставив на обозрение оголенные ляжки, жена восседала на эстафетном кресле, нам же пришлось довольствоваться добытыми на кухне табуретками. Мы беседовали вяло и ни о чем, что вполне естественно для четырех часов ночи. Я рассказывал истории из своей ночной жизни наблюдателя, в которой периодически возникали интересные моменты. Жена дремала, делая вид, что внимательно слушает. «Мисс Главная Подворотня» глубокомысленно рассматривала дырку на колготках в районе большого пальца ноги, Алина копошилась левой рукой в районе своих выпуклостей, знакомый пил водку. - А я по ночам предпочитаю спать – неожиданно выдала Алина. - Вообще то спать полезно – согласился я – Все зависит от того с кем и сколько раз. – Жена фыркнула. Алина оживилась, видимо, приняв мою тираду за попытку соблазнения. Меня приятно порадовало, что моя персона может кого-нибудь привлекать. В принципе, я очень даже недурен собой, но в последнее время сложный режим работы сильно затруднял возможности общения с бабами и способствовал потери ценного опыта по совращению, ведь днем я в основном отсыпался после дежурства. - Мне вечно гадости какие-то сняться – сказала вдруг моя бывшая – Вот, например, вчера ты приснился. Ты был без штанов и пытался ткнуть меня в спину членом, и мешал мне при этом поливать цветы. – - Не знал, что ты занялась цветоводством – ответил я – И, между прочим, когда-то мое хозяйство тебя вполне устраивало – - Даже не пробуй меня домогаться – парировала жена – Не на ту напал. – Наш разговор, видимо, окончательно возбудил Алину – и она скрестила ноги, тиская между ними свои прелести. – Было бы здорово увидеть этот сон – просипела она. Мой знакомый, воспользовавшись ее романтическим настроением, засунул руку ей под задницу. Все складывалось как нельзя более благоприятно. Все испортила «Мисс Главная Подворотня», внезапно и не к месту родив какой-то до одури пошлый и глупый анекдот. Пробудившаяся Алина зашлась здоровым конским смехом, при этом ее задница так активно начала передвигаться по дивану, что я начал опасаться за целостность руки моего гостя. - Не выпить ли нам кофе?– вставила жена, выскользая из под моей руки. То пойло, что стояло у меня на кухне, можно было назвать кофе с очень большой натяжкой, оно имело нездоровый запах имбиря и пережаренного крысиного дерьма. После распития этого напитка, наша активность, вопреки деклариванным ему свойствам, начала затухать пропорционально количеству потребляемого. Знакомый удалился в соседнюю комнату, слабо поддерживаемый своими сотрудницами. Алина пробовала кидать на меня зазывные взгляды гиены во время течки, хотя это получалось у нее весьма посредственно. Когда их копошение с охами и ахами слегка затихло, моя бывшая, приоткрыв один глаз спросила – И что, это составляет суть твоей нынешней жизни? Как ты низко пал. - Я хотел ей возразить, но почему –то меня хватило только лишь на фразу – Посмотри на себя, обрыдаешься. – Она внезапно встала и подошла к окну, я даже испугался, настолько резки были ее движения. Она открыла окно, глядя куда то вдаль, как бы сквозь дом напротив, неотвратимо завершающий окрестный пейзаж. - Похоже, ничего не изменилось – сказала она – Знаешь, я как будто никуда не уезжала, у тебя все то же сборище всеразличных ублюдков, ну и работу ты выбрал явно по себе, шляться ночью по бомжовым переулкам и ни о чем не думать, ведь после того как ты избавился от инвалидности, ты все время пытался избавиться от меня, как от одного из призраков прошлой жизни. - Как ни странно, ее слова меня не разозлили, в них неестественно сквозили запоздалое тепло и понимание, которого я не чувствовал никогда ранее. Я подошел к ней, пытаясь ощутить те отзвуки тепла, которые сквозили в каждом ее жесте, ту непонятную горячую волну, несбывшихся чувств, которых мне так не хватало раньше. Я осторожно взял ее за плечи, как осколок стекла с острыми рваными краями. Она обернулась ко мне и настороженно обхватила руками мою шею, как в детстве берут в руки хомячка из зооуголка, боясь навредить и, одновременно, опасаясь подвоха. Все что происходило ранее, произошло в этот вечер и произойдет позже, было несущественным, был лишь момент бессмысленной близости двух чужих друг для друга людей. Она заснула у меня на плече, доверяя сну и мне как близким. Наступало утро. Едва я приготовился засопеть в унисон своей даме, благо она ощутимо излучала спокойное тепло, как дверной звонок разродился непристойной для этого времени трелью. Из соседней комнаты нарисовалась «Мисс Главная Подворотня» со слегка вспотевшими и припухшими от тяжелых трудов половыми губами. Ее обнаженную задницу прикрывала собой Алина, нескромно тыкая сиськами ей в спину. Заиндевевшее существо ввалилась в коридор. В котором смутно можно было узнать долговязую. Наступила лирическая пауза. - Чего уставились – продрогнувшим голосом просипела она и, направившись в соседнюю комнату, завалилась на кровать, придавив своими немытыми телесами моего гостя. – Воскрешение долговязой странным образом подействовало на мою подругу. Она превратилась в злобную сучку, которую я знал много лет, и направилась утешать свою партнершу. В общем, вы понимаете, что мне в конечном итоге пришлось спать одному в кресле в виде неясной латинской буквы «Зю». И вот, в таком состоянии, после бессонной ночи мне предстояло шататься по городу, в час, когда все нормальные граждане благополучно впадают в спячку. Дракула, отметившись, исчез в липкой темноте посленовогодней ночи. Заскочил на некоторое время помятый здоровьем Пафнутьич, прекратил бессмысленное существование початой водки, закусил огурцом и поплелся вслед за Дракулой глотать промозглую темноту. Я еще немного посидел, в нашем подвальчике, поглазел на сохранившийся еще с доисторических времен плакат, восхваляющий облагораживающие свойства труда. Торопится в эту ночь совсем не хотелось. Город ночью был таким же как всегда, немного растерянный, с темными проемами окнах заброшенных домов, шуршанием рваных газет на тротуарах и всевозможно обыденно непристойнами звуками: кто то на кого то орал, подвывали на помойках бродячие собаки, орали коты, пелись заплетающимися языками песни, изредка в далеке подвывала ментовская сирена. Я зашел во сквер, чтобы немного отлить. На покосившемся фонарном столбе с чудом уцелевшей лампочкой, обхватив его руками, в трех метрах от кустов, которых я усердно удобрял, висел Ангел. Выглядел он не очень, видимо страдая от вчерашнего похмельем. Ситцевые трусы в розовый цветочек прикрывали его бесполость, на ногах чудом держались старые шлепанцы в разухабистую клеточку, крылья обвисли и потрепанно телепались под порывами легко ветерка, видимо, он провел день на чердаке одного из соседних домов. - Эй, ты чего там застрял, людей пугаешь - спросил я – ведь от твоего вида кого нибудь кондрашка может хватить – - А гадить в кусты прилично? – вяло огрызнулся он, но потом примирительно пробурчал – Да слезаю я. – Я поддержал его за альпинистскую ситцевую задницу. - Ох уж этот прогресс – посетовал он – Понаставили фонарей где ни попадя, летел себе спокойно и тут бац, эх жизнь – и, угрюмо шлепая ногами по лужам, исчез в подворотне. Только когда он ушел, я заметил большой крест, сиротливо привалившийся к фонарному столбу, видимо он здорово головой приложился, если забыл сей атрибут. Ну ничего, проспавшись под утро обратится в бюро находок. Шло время, я бродил по улицам в полной тишине с крестом под мышкой, походя на скучающего экзарциста. Дежурство неуклонно приближалось к своему логическому концу, когда за моей спиной раздался дикий вопль. Это была безумная Снегурочка, в точности как ее описывают очевидцы, онпа неслась ко мне галопом, сжимая в мускулистой руке орудие своих бесчинств, косы ее болтались за спиной как связки сарделек, сиськи плотоядно дрыгались в такт каждому скачку. Я попятился, собираясь скорее смыться, но, споткнувшись о дохлую кошку, повалился на спину инстинктивно выставив вперед длинным концом, оставленным по халатности Ангелом крест. Все произошло настолько стремительно, что я не успел даже испугаться. Снегурочка валялась на мне безвольно обмякнув, крест проткнул ее пузо и вышел из спины, ее серп валялся поодаль, ее сиська, конвульсивно подергиваясь, уткнулась мне в рот. Воняло. Воняла дохлая кошка, расплющенная тяжестью наших тел, воняла Снегурочка потом, кровью с мочой, которой заливала меня из своих кишок и запахом дешевого дезодоранта. Вонял и я вчерашним перегаром и не переваренным до конца ужином. Так мы и лежали. Над моей головой тускло светили фонари, похабя своим отсветом низкое небо города. Я чувствовал себя Андреем Болконским, бывшем мужем, самим собой и чертовски затрахавшимся от повседневной действительности человеком. Потом я подумал, что цел и мои половые органы на нужном месте, что дежурство уже закончилось и вполне удалось, что прошлая неделя удалась, что прошлый год вполне удался, и что жизнь по большому счету удалась тоже. А чем я собственно говоря хуже других. Изяслав Мошонка [НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ] |
